По поводу «взволнованной прозы» г-жи Усачевой.

Видный чиновник по судебной части – начальник отдела по связям со СМИ и общественностью Московского городского суда Анна Усачева в страстном монологе  воспела хвалу российской судебной системе вообще, и Московскому городскому суду и его Председателю – в особенности. А заодно заклеймила позором и обвинила в преступлениях тех, кто позволяет себе сомневаться в безупречности московской судебной системы. Как на беду, я – из числа таких сомневающихся. Посему - отвечаю.
Позволю себе, на правах дилетанта в вопросах литературы, прежде всего заметить, что «взволнованная проза», выходящая из под пера лиц, облеченных бюрократическими полномочиями, как правило, лишена главного достоинства, присущего этому жанру – непосредственности и искренности. Ибо всякий чиновник принужден защищать интересы того ведомства, которое он представляет или – хуже того – того лица, которое данное ведомство возглавляет.
Как-то точнее определить жанр, к которому обратилась г-жа Усачева, достаточно сложно – здесь  и тягостные воспоминания о своей неудавшейся журналистской карьере («репортажи мне давались тяжело», пишет она), и озлобленный памфлет, точнее – пасквиль, направленной против критиков московской судебной системы и, наконец, безудержная апология оной.
Попробуем рассмотреть данный текст по существу.
Прежде всего, г-жа Усачева, пребывая в сильнейшем раздражении, переходящем в «ненависть к людям и отчаяние», чрезвычайно агрессивно нападает на «огульных критиканов судебной системы», утверждая, что почти во всех случаях они «являются заинтересованной стороной по конкретным делам, находящимся в производстве судей».
Таким образом, г-жа Усачева полагает, что бескорыстных критиков  судебной системы быть не может. Это вообще характерная черта мышления представителей нашего бюрократического класса – за любой гражданской позицией они готовы усмотреть корыстные мотивы. По себе, что ли, судят?
А вообще подобными обвинениями  не бросаются. Хотелось бы, чтобы   г-жа Усачева привела конкретные примеры такой «огульной критики», продиктованной корыстными мотивами. Но г-жа Усачева таких примеров не приводит, предлагая поверить ей на слово. Однако она – не Папа Римский, который обладает удивительным свойством не ошибаться в  вопросах веры, выступая с кафедры.
Дальше – больше. Г-жа Усачева пишет: «В своих рассуждениях относительно деятельности российской Фемиды наши скептики порой доходят до призывов к убийству или к расправе над судьями».
Такое впечатление, что эта фраза – неудачный перевод с какого-то неизвестного иностранного языка. Скептики, призывающие к убийству и расправе – это нечто совершенно алогичное. При слове «скептик» возникает образ меланхоличного и лишенного разрушительной энергии субъекта. Представить в его устах призывы к насильственным действиям затруднительно. Еще труднее представить, что этот аляповатый пассаж вышел из-под пера журналиста, хотя бы и бывшего. Он больше напоминает «творчество» некой персоны, которая «изъясняется с трудом на языке своем родном».
Но бог с ним, со стилем. Где доказательства? Кто они такие, эти «скептики», зовущие к убийству и расправам? Лично мне  таковых видеть и слышать никогда не доводилось. Если г-же Усачевой известно о лицах, призывающих к убийству и расправе над судьями, ей следовало бы написать не пасквиль, а заявление в правоохранительные органы с требованием привлечь злодеев к строжайшей ответственности. Как-никак речь идет об уголовно наказуемых деяниях.  Как-то не к лицу это начальнику Отдела по связям со СМИ и общественностью Московского городского суда!
Г-жа Усачева риторически вопрошает: «В каком государстве все сошло бы с рук таким “экспертам”»?
И сама же и отвечает: «Здесь, в России».
О чем это свидетельствует, г-жа Усачева не поясняет. Надо думать, о неудовлетворительной работе правоохранительных органов, не способных привлечь к ответственности «скептиков-экстремистов». Равно как и о безответственности некоторых граждан и гражданок, которые почему-то не «сигнализируют» об известных им преступных деяниях.
Далее г-жа Усачева обрушивает свой гнев на журналистов, публикующих материалы, «”нашпигованные” проплаченными умозаключениями заинтересованных “экспертов”».
Получается, что г-же Усачевой известны не только лица, призывающие к убийствам судей и расправе над ними, но еще и журналисты, публикующие «проплаченные» материалы. Но опять же, вместо того, чтобы поделиться этой информацией с правоохранительными органами, она изливает ее на станицах своего пасквиля, который, как говорится, к делу не пришьешь.
Покончив со «скептиками-убийцами» и «продажными журналистами», г-жа Усачева переходит к обличению адвокатов. Как вы понимаете, это опять камень в мой огород.
«Хочется выразить благодарность адвокатам, - пишет она, - которые с упорством маньяков до сих пор повторяют как заклинание цифру: менее одной третьей процента – это доля оправдательных приговоров в Москве».
«С упорством маньяков» - сильно сказано! Видно изрядно чем-то допекли адвокаты г-жу Усачеву. Как тут не заподозрить в ней некий «обвинительный уклон»!
То ли дело прокуроры!
Как говорил адвокат Боровиковский от лица одного из них:
Чинопочтение храня
Мне так покорна тварь земная
Жандармы слушают меня
Усами радостно играя
А вместе с «жандармами», надо думать, слушает их еще и г-жа Усачева. А вот адвокатов она слушать в принципе не желает. К чему слушать «маньяков»?
Путем различных сложных выкладок г-жа Усачева доказывает, что  на самом деле число оправдательных приговоров в московских судах значительно больше – аж целых 1,4%!
И далее г-жа Усачева пишет: «Если б, согласно судебной статистике, мы имели оправдательных приговоров столько же, сколько и обвинительных, наши следственные органы следовало бы разогнать и как можно быстрее. Получилось бы, что человек незаконно подвергался преследованию, следствию и обвинению в свой адрес».
На первый взгляд, логика в этих суждениях есть. Но есть еще и факты.
В последнее время мы видели немало примеров, когда судьи, например, заключают под стражу тяжело больных людей, обвиняемых в т.н. экономических преступлениях, некритически подходят к доводам прокуратуры и фактически переписывают целые разделы из обвинительного заключения в приговор, принимают на веру чрезвычайно сомнительные «экспертные заключения» и совершают иные неправовые и аморальные действия в духе «обвинительного уклона». Бывает, что судья боится вынести оправдательный приговор, опасаясь обвинений в коррупции.
Все это вызывает справедливое негодование общественности и  разочарование простых людей в суде. А без справедливого суда не может быть и доверия граждан к власти, как таковой. Не это ли одна из причин роста протестных настроений?
  Но вместо того, чтобы внимательно проанализировать эти факты и сделать из них надлежащие выводы, г-жа Усачева «ринулась в бой» с «огульными критиканами» судебной системы и с адвокатами.
Особенно прискорбное впечатление в запутанном и маловразумительном сочинении г-жи Усачевой оставляет следующая фраза: «Думаю, всем понятно, что без поддержки Председателя Московского городского суда Ольги Егоровой столичная Фемида никогда бы не вышла на такой уровень открытости».
Что это за «уровень открытости» - я не знаю. Может быть, под ним понимается «крик души» самой г-жи Усачевой. Но вот что я знаю точно, так это то, что подчиненный, публично превозносящий начальника – зрелище  малоэстетичное.
Вспоминается такая историческая байка. Некий придворный поэт прочитал «королю-солнцу» Людовику XIV длинную и напыщенную хвалебную оду весьма посредственного поэтического достоинства. Король с грустью заметил: «Сегодня вы не принесли пользы ни мне, ни себе».
Думаю, то же самое можно сказать про страстный монолог г-жи Усачевой. Коль скоро журналистки из нее не получилось, я бы посоветовал ей сосредоточиться на своих непосредственных служебных обязанностях. Право, так будет лучше и для репутации Мосгорсуда, и для ее собственной.
Ведь давно и не мной замечено: услужливый слуга – опаснее врага. Особенно, когда враги – плод слишком буйного воображения.
Нам, конечно, нужна серьезная дискуссия о путях развития судебной системы, об улучшении качества нашего судейского корпуса. На эти вопросы в очередной раз обратил особое внимание в своем Послании Федеральному Собранию президент Д.А. Медведев, признав, что далеко не все у нас обстоит благополучно и предстоит изменить еще очень многое.
Но та тональность, которую задает г-жа Усачева, тот набор оскорбительных эпитетов в адрес оппонентов, которым она пользуется, тот уровень самоудовлетворенности, который она демонстрирует, не способны, как мне представляется, внести в эту дискуссию что-либо новое и содержательное.