- Я родился и вырос в маленьком городке Мындра, в 60 км от Кишинева. Это курортное место, куда со всей страны приезжали на грязи. Не захолустье, конечно, но, когда я первый раз попал в Москву, то контраст все равно был слишком велик. А первое впечатление: «Боже мой! Как тут все непросто! Как метро грохочет! А как народу много!» Это был 1981 год, майские праздники, фонтаны в Парке культуры уже работали. Помню это хорошо, потому что, вернувшись из армии, пришел почему-то именно туда.

А до армии я в Москве вообще не был. Но приехал сознательно, потому что хотел здесь учиться. Служил я неплохо, была даже возможность книги читать, но все равно после двух лет изоляции вернуться в большую жизнь - да еще такую! - было непросто. Но город быстро втянул меня в свой ритм, я даже не заметил, как это случилось. Наверное, потому что для меня эта обстановка была комфортной. Ведь когда человек чувствует себя плохо, он постоянно хочет вырваться, уехать – кто в лес, кто в деревню, кто на родину. А я не хотел уезжать.

У меня уже была семья, сын только что родился, поэтому надо было работать. Чем я только не занимался! Даже и рассказывать не буду. А жили первое время в Строгино, на улице Исаковского. Мне нравилось: зелени много, речка рядом, хотя и ветра, конечно, тоже. Недавно там оказался – и такая ностальгия пронзила! Потом получил комнату на улице Озерной в Очаково, потом мы развелись, я все оставил и уехал. Обосновался на проспекте Вернадского, в квартире на первом этаже. Это, конечно, специфический опыт, многие меня поймут. Но ничего, пережили и это, зато какой там парк прекрасный возле оврага! Мне природа вообще всегда в городе была очень важна…

А учился я во Всесоюзном юридическом заочном институте, который сейчас стал Юридической Академией, и где я имею честь заведовать кафедрой. Там же и диссертацию докторскую защищал. Это на Бауманской, Старокирочный переулок. Но занимались мы так: ездили по разным школам, то в Лосинку, то на улицу 1905 года… Я же учился на заочном, поэтому полноценной студенческой жизни – со всеми полагающимися развлечениями – такого, конечно, не было. Даже здания, которое можно было бы с полным правом назвать моей alma mater, – и то не было, в Старокирочном же только ректорат был.

Со второго курса я стал работать юрисконсультом. Первое место работы было такое: Брежневская плодоовощная база. Теперь – Черемушкинская, хотя это в Бирюлево. Днем работал, по ночам вагоны разгружал - там же. Район, конечно, тяжелый, год там проработав, перешел в Автокомбинат № 1, что на Киевской: там уже были одни черные «волги». Помню, однажды уволили главного инженера, а я, молодой юрист, представлял в суде его интересы: вы не представляете, что это было такое в советское время!

Ну а затем как раз перестройка подоспела, и я уже только с нею по-настоящему вошел в эту жизнь. И это было правильно: если бы я начал работать адвокатом лет 20 назад, мне было бы гораздо сложнее перестроиться. Помню еще, когда снимал квартиру на Кутузовском проспекте, напротив Триумфальной арки, по ночам под окнами проносился правительственный кортеж. «Зилы» сплошные, мигалки, сопровождение, движение перекрывают… И ты смотришь вслед и думаешь: надо же, как все в мире интересно!

- И думаешь: вот и я так когда-нибудь…

- Нет, что вы! Я и сейчас без мигалки езжу. Хотя, конечно, такая возможность у меня есть. Да я и водителя только недавно взял, а раньше сам рулил. Поэтому знаю все московские дворы и закоулки. Мне безумно нравятся переулочки Арбата, было время, когда мог пешком пройти от Смоленской площади к своему офису. Сейчас не могу. Сейчас на улицу выйти невозможно: столько людей нуждается в нашей помощи. Они идут и идут, хотя у нас даже вывески нет. Все равно находят.

- А не думаете построить собственный офис?

- Есть такая идея: построить Дом юриста. Куда бы любой человек мог прийти и получить реальную помощь. Наработки на эту тему есть, но спрашивать «где» пока рано.

- И тем не менее: если бы у вас была возможность выбирать «где» - какой бы район вы выбрали? Как вам кажется: в Москве есть места с хорошей или, наоборот, плохой аурой?

- Тут сначала нужно разобраться, что такое «аура». Человек ведь так устроен, что не место создает настроение. Да, есть места, где приятно на лавочке посидеть, а есть где не очень. Мне нравится сквер за метро «Тургеневская»,  Чистые пруды. Нравятся и Патриаршие: этой зимой туда заезжал, друзья на коньках катались. Сам? Нет, не катался. Но что касается «плохих» мест, я бы не сваливал вину на город. Да, встречаются отдельные личности, видя которых, хочется поскорее убежать. Но так, чтобы место само по себе меня разозлило – такого не бывает.

- А те пространства, в которых вам приходится бывать по работе – суды, правоохранительные органы и т.д. – там какая аура?

- Интерьеры судебных зданий меня всегда угнетали. Я всю жизнь задаюсь вопросом: почему, когда заходишь в суд, такой запах? Я знаю: судьи работают много, обедать некогда, и все время пахнет вареной колбасой. Этот запах меня до сих пор не покидает. А ведь суд – это такое место, где во всем должно быть внимание к человеку, уважение, толерантность… Почему же люди работают в таких условиях? Почему такая маленькая зарплата?
Мы сейчас создаем рабочие группы, чтобы понять, что тут можно сделать. Но меняется это очень медленно. А подлинное эстетическое удовольствие я получил, когда ездил в Барнаул, где защищал Щербинского – вот там действительно замечательный зал! Наверное, один из лучших судебных залов в стране! А в Москве я таких не видел, как ни грустно это говорить. Впрочем, это нормальная российская традиция: когда какие-то позитивные процессы начинаются в губерниях – и потом только приходят в Москву.

- А в Кремль вам нравится ходить?

- Я никогда не задумывался об этом. В Оружейную палату хожу с удовольствием. А когда бываю в Кремле по делам… Да, конечно, когда идешь по длинному коридору, думаешь, что вот тут работали Брежнев, Андропов, Черненко… Дух некий витает. А так ничего особенного там нет. Такие же коридоры, кабинеты, стол, стул, телефон… Я даже не помню, как первый раз туда пришел. Ну, пришел, показал удостворение – и все.

- Но есть хотя бы ощущение, что это центр?

- Для меня центр не ограничивается ни Кремлем, ни пределами Садового кольца. Центр – это и Остоженка, и Арбат, и Плющиха, и Кутузовский проспект, и Ленинский. Я, кстати, всегда удивлялся, что цена квадратного метра жилья зависит от того, внешняя это сторона Садового или внутренняя! Нет, мы все, конечно, прекрасно понимаем, что продавцам недвижимости важно раскрутить тот или иной район, чтобы человек, который даже и не собирался жить в центре, купил бы там квартиру. Есть определенные технологии по внедрению в наши головы представлений о том, какое место в городе самое вкусное. Но мне кажется, что вкусное - всё.

- И тем не менее в большинстве исторических городов есть старый город, есть новый - а в Москве все это расплывается, размазывается.

- Для меня, как для обывателя, важно, чтобы в городе были созданы условия, которые бы сделали жизнь человека легкой, уютной и комфортной. Чтобы независимо от места, человек мог удовлетворить все свои потребности. А центр это или не центр – не главное. Да если все хорошо, я и в Бирюлево поеду!

- А есть все-такие какие-то самые любимые места?

- Наверное, Новодевичий монастырь. Там вот как раз очень хорошая аура. Раньше часто туда приезжал, бросал машину и гулял. Еще помню, как Никита Михалков снимал там «Сибирского цирюльника»: лед таял и грузовики привозили его с хладокомбинатов, чтобы декорации не ушли на дно! Я тогда туда часто приходил, потому что дружу с Никитой Сергеевичем, часто бывал и в Фонде культуры на Гоголевском бульваре. А другой мой добрый знакомый, Александр Музыкантский, бывший префект ЦАО, сказал как-то: «Вот уйду на пенсию – буду в Новодевичьем жить, даже келью себе уже присмотрел!» Там действительно сохранился дух старой Москвы - особенно вечером, в красивой подсветке… Прямо что-то мистическое охватывает.

- А вам вообще в какое время суток Москва больше нравится?

- Конечно, абсолютно сказочная Москва утром – когда все только пробуждается, когда поливальные машины прошли… Бывало, что и в 5 утра ложился – когда книжки писал, так что хорошо знаю это время. В ночной Москве тоже есть своя загадка. Но она не дает того, что может дать утренняя.

- Ночью Москва становится похожа на любой другой западный город: реклама, подсветка, бурная ночная жизнь…

- Есть такое. Москва же не только меняется к лучшему, она понемногу утрачивает свою самобытность. Это естественный процесс: в современном мире все унифицируется, технологии бешено развиваются, и именно они определяют жизнь. Но этот ритм не все могут выдержать, люди в городе сильно устают – сильнее, чем в иных местах. Человек устает от многообразия – причем, такого, которое ему и не нужно. А нужно, например, рекламодателю…

- Город - это компромисс.

- Да, конечно, нас все время убеждают, что реклама - двигатель прогресса, что не будь ее, не было бы и хороших товаров, и хороших фильмов. А что, если это не так?

- А в кино вы ходите?

- Бываю, но теперь же и дома можно хорошо кино посмотреть.

- А вот так, чтобы в темном зале посидеть, поп-корн поесть - не?

- У меня, знаете, мечта какая? В метро спуститься! Но никак не получается. Я и ветки уже забыл, какие существуют! Правда, недавно была история: один знакомый зонтиком в метро по голове получил…

- В Москве вообще небезопасно. Разве нет?

- Я бы сказал, что город – это в принципе не самая комфортная среда обитания. Ни в одном городе мира нельзя себя чувствовать абсолютно расслабленно. Впрочем, до того, как я стал публичной личностью, я об этом не сильно задумывался. А сейчас люди постоянно подходят, спрашивают что-то, ищут поддержки. Очередь у входа в офис выстраивается. Доходит до того, что в ресторане автографы берут. Но я же не актер!

- А разве гордость за профессию не переполняет?

- Да, но не на салфетке же!

- А с дочкой куда-нибудь выбираетесь?

- Да, конечно! Есть такой детский клуб «Ого-Город» на Павелецкой: она там танцевать очень любит. В Парк культуры опять же таки ходим. Бывает, что и в магазин. Хотя вообще я по магазинам очень не люблю ходить. Но приходится.

- А по ресторанам?

- Тут у меня пожалуй, пять любимых мест: «Генацвале», «Ваниль», «Марио», «Дориан Грей», «Вертинский».

- А в театр?

- В последнее время, к сожалению, редко: времени совсем нет. А вот раньше обожал театр Маяковского…

- А современная архитектура вам нравится?

- Мне нравится архитектура XVIII века, XIX-го. Когда на нее смотришь, это не может не волновать. А современная… Я думаю, она делается для будущих поколений.

- А мне кажется, в Москве просто мало хорошей современной архитектуры. Зато много законов, которые ей препятствуют.

- Если чиновники принимают решения, исходя из того, что надо сохранять самобытность города, то они правы. А если они исходят из других мотиваций – то это неправильно. Все говорят: «закон», «закон», но я твердо убежден, что закон должен соответствовать менталитету общества. Если мы будем принимать законы, опережающие общественное сознание, то они просто не будут работать. Такого рода законы как раз и порождают коррупцию.

- Но ведь коррупция как раз соответствует менталитету: не подмажешь – не поедешь!

- Так тоже неправильно рассуждать: если соответствует менталитету – пусть остается. Менталитет надо менять. Да, так просто сломать это невозможно. Но надо пропагандировать иные ценности. Устроить публичную порку какому-нибудь чиновнику – уже эффект будет.

- Вот вы любите архитектуру XVIII века, а знаете, сколько ее сломали в Москве за последние годы? И не один чиновник на моей памяти за это не пострадал.

- Разрушить систему сразу нельзя. Главное - не приходить в отчаяние. Все равно что-то меняется, пусть и шаг за шагом. Я верю в теорию малых дел. Не надо пытаться играть в теорию дел больших. А малые – они в совокупности дают свои плоды. Если я могу что-то сделать – я должен это сделать. Благополучие общества складывается не только из эффективности власти, но и из того, что каждый из нас внес, будучи на своем месте. Все зависит от нас. Мы уже жили тогда, когда всем платили поровну – и что? Разве город был красивее?