Источник: "Российская газета"

ИДЕЯ формирования гражданского общества переживает второе рождение — после времен горбачевской перестройки. Тогда многим казалось, что гражданское общество — это такой же «священный идол», как рынок или демократия, а потому поклонялись ему столь же истово, не слишком вникая в смысл понятия.И сегодня многие валят в одну кучу и гражданское общество, и гражданский контроль, и даже гражданское согласие. Связь между этими понятиями, разумеется, есть, но они нетождественны. Под гражданским обществом, например, западная политическая наука подразумевает совокупность неправительственных, независимых от власти организаций, каждая из которых отстаивает какой-то значимый для части общества интерес.

А интересы бывают разные, порой экзотические. Скажем, Англию вдруг начали сотрясать баталии между противниками и поклонниками псовой охоты на лис. Спор дошел до Палаты лордов – кто-то должен поставить в нем точку и примирить гражданское общество. Нечто подобное происходит и в Испании, где спор идет вокруг корриды. В США проблемы, раскалывающие гражданское общество, носят более серьезный характер: это вопрос о возможности свободно приобретать и носить автоматическое оружие. Как и повсюду, гражданское общество в США очень неоднородно: в одних штатах, например, поклонники однополой любви (чем не структура гражданского общества!) устраивают многотысячные парады, а в других они могут подвергнуться если не «суду Линча», то, во всяком случае, общественному остракизму — и опять же со стороны структур гражданского общества, отстаивающих традиционные ценности.

Этих примеров достаточно, чтобы понять: организации, составляющие гражданское общество, озабочены нередко отнюдь не судьбоносными проблемами, а чем-то с нашей точки зрения мелкотравчатым, едва ли не комичным. Вообще, гражданское общество — по большей части явление достаточно обыденное. Это, прежде всего, всевозможные корпорации по месту жительства, так называемые «общества самопомощи», организации защитников животных, борцов за экологию, например, против отстрела пушных животных и т.п. Немалое место среди этих организаций занимают и те, что ведут непримиримую борьбу против пьянства — об этом писал еще Алексис де Токвиль в своем классическом труде «Демократия в Америке».

Несмотря на все это, именно благодаря гражданской активности в обыденных, «низовых» институтах люди осваивают премудрости социального менеджмента и проектного мышления. Именно так у многих просыпается тяга к обустройству не только своего подъезда, двора, округа, но и муниципалитета, штата, а там, глядишь и страны в целом. Возникает то самое, что зовется «чувством гражданской ответственности». Участие в структурах гражданского общества требует от человека изучения действующих юридических норм, а также освоения легитимных и эффективных средств по взаимодействию с учреждениями и органами власти, что в свою очередь способствует развитию правовой культуры. Все это - его несомненные достоинства, весьма актуальные и для сегодняшней России.

Если послушать иных наших высокопоставленных чиновников, создается впечатление, что под гражданским обществом они подразумевают «железные когорты» марширующих в ногу граждан, которые устремляются к «сияющим высотам», предначертанным властью. На самом деле гражданское общество для власти, как правило, неудобно, неприятно, тягостно. Оно в своем роде ничуть не лучше, чем неподконтрольные исполнительной власти СМИ или реальная оппозиция в парламенте. Гражданское общество — то самое «окно», о котором говорил недавно Владимир Путин: откроешь — шумно, закроешь — душно. А если мы будем честными сами с собой, то должны признать: струя свежего воздуха из открытого окна нам определенно бы не помешала.

Если у нас гражданское общество получит достаточное развитие, оно доставит властям всех уровней немало хлопот. Вряд ли, например, организованные граждане согласятся с такой схемой распределения национального продукта, когда в богатой природными, интеллектуальными и всякими иными ресурсами стране средняя зарплата находится на уровне отсталых государств. Едва ли они будут мириться с ситуациями, когда на предприятиях, которые работают и производят продукцию, работники месяцами не получают зарплату. Сомнительно, что они будут молчаливо взирать на то, как подобно кроликам в благодатной Австралии плодятся в нашей стране «оборотни в погонах», коррупционеры в судебных мантиях, рэкетиры с удостоверениями спецслужб.
В то же время гражданское общество - это, если угодно, школа гражданского согласия. Совсем недавно, например, президент призвал общество сплотиться перед лицом террористической угрозы. И сразу же посыпались вопросы: это кому же и с кем он предлагает сплотиться? Нищим рабочим с купающимися в роскоши олигархами? Жертвам милицейского произвола с «оборотнями в погонах»? Несправедливо осужденным обитателям тюрем с отправившими их туда в лучшем случае равнодушными, а в худшем — коррумпированными судьями?

Мне кажется, речь идет не об этом. Сплотиться, а точнее научиться уважать друг друга должны те, кого мы называем рядовыми, нормальными людьми. Посмотрите, что творится на наших дорогах: каждый год на них гибнет примерно столько же людей, сколько погибло в результате взрыва атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки. И происходит это в немалой мере потому, что слишком много среди нас тех, кто изо всех сил норовит «проскочить», «подрезать», словом, показать, как выразился один подвозивший меня частник, «кто на дороге хозяин». И кто же в этом виноват? Отчасти, конечно, и ГИБДД, и те, кто руководят дорожными работами. Но в немалой степени все-таки мы сами.
Возьмем наше жилищно-коммунальное хозяйство. Достаточно заглянуть в подъезд среднего московского дома, чтобы убедиться: едва ли не половина бед этой отрасли связана с буквально наплевательским отношением людей к своему жилищу.

Отдельная тема — «экология» человеческого общения. Куда ни пойдешь — такое впечатление, что отборная матерщина буквально висит в воздухе. Нет, я и сам не принадлежу к числу лингвистических «пуристов» и вполне согласен с тем героем Джека Лондона, который полагал, что «крепкое словцо, к месту и вовремя сказанное, способно облегчить душу». Но он, думаю, прав и в другом: «ругань не делает карты хорошими, а ветер попутным». А потому здесь, как и во всем другом, нужна мера: чем меньше — тем лучше.

Многое, очень многое мы способны изменить сами. Нашими общими и не такими уж напряженными усилиями. Думаю, не случайно столь оживленно обсуждается идея президента Путина о создании Общественной палаты. На первый взгляд, может показаться, что парламент — это и есть общественная палата, недаром ведь в Англии одна из палат парламента называется палатой общин, а одна из палат Конгресса США — палатой представителей. Приходится однако констатировать, что наш парламент отнюдь не «созвучен» настроениям подавляющего большинства. Это наглядно показала история с пресловутым законом о митингах и манифестациях. Возьмем такую навязшую у всех в зубах проблему как мораторий на смертную казнь. Едва ли не 80 процентов населения выступает за его отмену, а Госдума занимает противоположную позицию — и правильно делает. Чего нельзя, к сожалению, сказать о многих других случаях.

В нашем парламенте не представлены многие реально существующие и очень важные «группы интересов». Явно недостаточную роль играет в нем серьезное научное сообщество, то есть люди, способные предложить реалистичную стратегию освобождения России из «экспортно-сырьевой ловушки. Сегодня Россия из страны ученых, инженеров, высококвалифицированных рабочих превращается в некую странную сырьедобывающую территорию, где наблюдается усиленный спрос на «сомелье», «кавистов», «флористов» и прочей обслуги для новых русских. Те ли это специальности, где Россия способна «рождать собственных Платонов»?

Совершенно не просматриваются среди наших парламентариев и отечественные «зеленые», при том, что деградация природы касается жизни каждого гражданина. Правда, от одного из лидеров парламентского большинства я услышал как-то невеселую шутку: в молодости он, якобы, мечтал стать лидером партии «зеленых», а вместо этого стал рядовым членом «партии серых».
Практически не поднимаются в стенах парламента такие жгучие на мой, адвокатский взгляд, проблемы, как систематический произвол правоохранительных органов, коррупция в судах, униженное, «полулегальное» состояние мелкого и среднего бизнеса. Не приходится ожидать интереса к этим проблемам и от большинства чиновников исполнительной власти, которые все более организуются в закрытую и самодостаточную корпорацию. Причем члены этой корпорации служат самим себе и тем, кто их туда назначил, но отнюдь не обществу.

Отсюда, на мой взгляд, так актуально предложение президента о создании Общественной палаты — некоего «параллельного парламента». Более представительного, более динамичного, более радикального и в идеале — более профессионального, чем парламент существующий. Не следует априорно наделять его какими-то чрезвычайными полномочиями, не стоит и «зацикливаться» на проблемах его формирования. Как говорил Наполеон, «сначала ввяжемся в дело, а там видно будет».

Именно этот институт способен стать реальным катализатором развития гражданского общества. Общественная палата могла бы аккумулировать многочисленные гражданские инициативы, реально возникающие на местах. И не просто доводить их до властных структур, но и требовать реализации. В ходе этой работы можно ожидать появления новой плеяды общественных, а затем и государственных деятелей, озабоченных, говоря словами видного русского философа Ивана Ильина, «не кормлением, а служением». Это особенно важно в ситуации, когда все большее число представителей власти будут избираться не в ходе непосредственного волеизъявления граждан, а опосредованно (по представлению президента, по партийным спискам). Понятно, что президент не может до бесконечности тасовать одну и ту же замусоленную кадровую «колоду». Точнее может, но это путь не к укреплению государства, а к его фактическому ослаблению.

Вспомним на всякий случай империю Николая I. Император - человек безукоризненной честности, искренне любящий Россию, мог назначить на любой пост кого угодно. Но почему-то едва ли не всякий раз его выбор останавливался на чиновниках «без лести преданных», полагающих, что «усердие все превозмогает», но мало к чему способных. А уж не ворующий из казны государственный деятель в то время рассматривался (по выражению историка Тарле) и вовсе как некая игра природы, вольной в своих прихотях.
Строительство гражданского общества в России - занятие невероятно трудное. Для того, чтобы процесс этот шел ускоренными темпами и не сопровождался насилием и беззаконием, нужна политическая воля и активная позиция государства, прежде всего, разумеется, президента.

В заключение хочу еще раз подчеркнуть: я не считаю развитие гражданского общества панацеей от всех наших бед. Более того, даже в случае успеха данного начинания оно не только поможет власти решить те или иные проблемы, но и создаст для нее новые, быть может, не менее сложные. В ходе становления гражданского общества неизбежно взрастет и уже взрастает множество «сорняков* — организаций, лоббирующих далекие от реальных нужд страны и ее граждан интересы. Найдутся (и уже находятся!) и те, кто станет призывать к радикальным и подчас даже экстремистским акциям. К сожалению, в деле «культивирования» гражданского общества не может быть некоего «верховного агронома», который, пройдясь по его «полям», вынесет свой вердикт: этим «злакам* расти, а эту «сорную траву» — с поля вон! Вот почему ни одна из структур гражданского общества не должна претендовать на исключительность и монополизм.