Источник: "Известия"

Было это в самом начале 90-х. Я тогда только начинал работать адвокатом в одной из консультаций. Ко мне обратились мои знакомые с просьбой помочь женщине, которая подозревалась в убийстве. Я встретился с ней - симпатичная девушка двадцати одного года. У нее была годовалая дочь и не очень давно умерла мама. Остались брат и сестра. Девочке семь лет, мальчику - девять. И никого больше - ни мужа, ни отца. Чтобы как-то свести концы с концами, решили продать квартиру матери. Тогда это было связано с большими сложностями, было очень опасно, многие престарелые одинокие люди пропадали. И в ее случае реализовалась длинная и запутанная цепочка обменов, в процессе чего пропал человек.

Я поговорил с ней, она рассказала, что подписала доверенность маклеру, с которым договорилась о сумме, и в тонкости обмена не вникала. Тем не менее ее заподозрили в убийстве и пригласили на допрос на следующий день. Пока мы ехали на допрос, она все переживала о том, что на нее теперь свалилось множество проблем. Брата нужно переводить из одной школы в другую, поднимать на ноги троих детей.

В кабинет следователя мы вошли около двух часов дня. Я, честно говоря, думал, что допрос будет формальным и быстро закончится. Но все оказалось не так. Вела допрос женщина - следователь прокуратуры, и длилось все это до половины девятого вечера. С каждым словом я все больше и больше убеждался, что никаких оснований подозревать мою подзащитную у прокуратуры нет. Вопросы одни и те же повторялись по кругу, ничего нового она сказать не могла. И все же под конец следователь принимает решение задержать моего доверителя на трое суток. Я был ошарашен. Она тоже. Смотрит на меня умоляюще. Я попытался уговорить следователя, но она, даром что женщина, ни в какую. Когда мою подзащитную уводили, она плакала, передала мне ключи от квартиры и попросила заехать к детям.

И вот уже поздно вечером я заехал в магазин, купил две сумки какой-то еды и приехал к ней. Открываю дверь ключом, в коридоре все трое - смотрят на меня исподлобья, ждут. Я говорю: "Не бойтесь, я друг вашей мамы". Не мог же я сказать, что я ее адвокат, дети бы сразу неладное заподозрили. Парень - старший - спрашивает: "А где сестра?" Ну, я им кое-как объяснил, что она задерживается; возможно, сегодня вообще не приедет, попросила меня их накормить и проследить, все ли в порядке. Парень с девчонкой сразу к пакетам бросились, я им налил сок, нарезал какой-то колбасы. Они поели. Сидим. Я думаю: что же делать? Не могу же я за ними все время ухаживать и заменять им маму. Мне надо девушку вызволять, да и других дел полно. При этом я понимал, что подзащитную мою задержали для оперативной работы в камере. Надеялись, что соседям что-нибудь расскажет или просто психологически сломается.

Просидел я у них часа два. Старший мальчик все больше молчал, а девчушка начала мне игрушки свои показывать, потом маленькую самую на руках носила, укачивала. В общем, вижу, что они вполне самостоятельные. Тогда я их тщательно проинструктировал, чтобы двери никому не открывали, сидели дома, брали телефон и немедленно ложились спать. Парень меня успокоил: все, дескать, будет нормально.

Я приехал домой, долго ходил из угла в угол, а потом впервые в жизни в два часа ночи отправил телеграмму прокурору района, где дело расследовалось. Продиктовал по телефону, причем, помню, длинная получилась телеграмма, в очень жестких выражениях. В девять утра я, позвонив детям, был уже в приемной прокуратуры; оказалось, что телеграмма получена. Прокурор меня принял, выслушал и вызвал следователя. Меня попросил выйти и минут двадцать с ней разговаривал. Разнос ей устраивал - вышла вся белая, но уперлась, что у них есть какой-то свидетель. Я ее еще часа два ждал, пока она этого свидетеля искала. Нашла - какого-то участкового, который якобы что-то видел. Устроили очную ставку, я ему начал вопросы задавать. И он сдался, сказал, что на самом деле ни в чем не уверен и по большому счету ничего не знает.

Мою подзащитную сразу выпустили. Я отвез ее к дому, но сам не заходил. И с тех пор я ни ее, ни детей не видел. Она только позвонила, сказала, что все обвинения с нее сняты.