Статьи
Свобода - это рабство?
Опубликовано: 20 Ноября 2003
Источник: "Карьера", №11
В одном из дел подобного рода я представлял интересы известного певца и общественного деятеля Иосифа Кобзона против журналистки Ларисы Кислинской, выступившей с серией разоблачительных публикаций в «Советской России» и других изданиях. После двухлетней судебной волокиты тяжба завершилась примирением сторон.
В деле бывшего министра юстиции Валентина Ковалева, предъявившего иск к еженедельнику «Совершенно секретно» по так называемому банному делу, суд не внял моим доводам. А заключались они в том, что никто не видел подлинника скандальной видеозаписи, равно как никто не признал себя ее автором. Более того, ни один человек не мог подтвердить, что некто на видеозаписи действительно Ковалев. Суд также проигнорировал заключения экспертов, утверждавших: современные компьютерные технологии без труда позволяют вмонтировать изображение любого человека в любой антураж и задать соответствующую динамику движения. Тогда я писал в «Независимой газете», что, может быть, государство проявит интерес к проблеме анонимного компромата только тогда, когда в аналогичном, пикантном антураже появится «человек, похожий на генерального прокурора». И надо же беде случиться — накликал.
Совсем недавно имел место курьезный случай, когда представители известного политика (не стану называть его имени) настойчиво пытались привлечь к ответственности издателя, не имевшего, как оказалось, ни малейшего отношения к обидевшей их публикации. Мне удалось доказать, что их претензии не по адресу, на том дело и закончилось.
Говоря о пресловутой проблеме свободы слова, давайте еще раз задумаемся над известным постулатом Дж. Оруэлла из романа «1984»: «Свобода — это рабство». Видимая свобода средств массовой информации способна обернуться самой разнузданной тиранией в отношении лиц, так или иначе неугодных собственникам тех или иных изданий или телеканалов. Об этом прекрасно сказал в свое время Гюстав Лебон: «Газеты руководят общественным мнением, но сами состоят под управлением нескольких финансистов, направляющих журналистику из своих контор. Могущество их гибельнее могущества злейших тиранов, потому что оно безымянно и потому что оно руководствуется только личными интересами, чуждыми интересам страны».
История показывает, что вседозволенность СМИ способна перерасти в информационный террор, в свою очередь оборачивающийся террором политическим. В эпоху Великой французской революции журналистов называли «генеральными прокурорами фонаря»: дело в том, что именно на фонарях обезумевшая чернь, распаленная «разоблачительными» листками, вешала «подозрительных».
В то же время мелочное регламентирование деятельности СМИ, как правило, является прелюдией к установлению авторитарного режима. Вряд ли кого-нибудь может обрадовать тот факт, что по разделу «свобода слова» Россия оказалась в одном из международных рейтингов где-то между Китаем и Туркменистаном. Чрезмерные ограничения деятельности журналистов порождают реакцию в виде различных уловок, позволяющих обойти закон, и, соответственно, повышают «цену вопроса». Что мы и наблюдаем в период нынешних думских выборов: избирательный закон благополучно обходят, а стоимость заказных публикаций, по некоторым сведениям, заметно возросла по сравнению с периодом, предшествующим принятию данного правового «шедевра».
Я знаю многих журналистов, которые ни за какие блага не станут публиковать анонимный компромат, оскорбления и прочую грязь. Но все же не будем лукавить: так называемая разоблачительная журналистика в России стала чрезвычайно прибыльным бизнесом, особенно в период выборов, и никакие драконовские меры здесь не помогут. Слишком уж все на виду. Отдельные, правда, крайне немногочисленные адепты данного жанра, еще недавно донашивавшие потертые джинсы, сегодня без тени смущения позируют на обложках глянцевых журналов на фоне роскошных вилл, яхт и прочих атрибутов красивой жизни, назойливо подчеркивая при этом свою любовь к правде, добру и справедливости. Как писал в свое время Василий Кириллович Тредиаковский: «Не странно ли быть добродетели столь увеченной успехом?»
Вот только что делать жертвам этой «добродетели»? Статья 23 Конституции РФ гарантирует каждому гражданину защиту чести и доброго имени. В свою очередь, Гражданский кодекс РФ (ст. 152) устанавливает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения сведений, порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию, если распространивший эти сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
Великий адвокат Федор Никифорович Плевако говорил: «Честь — это весь человек». Отними у человека честь, и он перестает существовать как личность. Возникает законный вопрос: поддается ли ущерб, нанесенный чести и достоинству, какой-либо материальной оценке? Иными словами: сколько именно нужно денег, чтобы загладить моральные страдания, причиненные жертве компромата? Приведу два примера. В феврале 2002 года районный суд Москвы удовлетворил иск председателя одного из краевых судов к известному еженедельнику о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также о компенсации морального ущерба. Речь в статье, помещенной в еженедельнике, шла о том, что судья якобы живет не по средствам: носит дорогие часы, отдыхает за границей, строит особняк и т.д. Суд решил, что большая часть этих сведений действительности не соответствует. Удивление и возмущение журналистского сообщества вызвало, однако, не само это решение, а та сумма, в которую был оценен моральный ущерб судьи — 30 млн. рублей, по курсу того времени — 1 млн. долларов.
Наверное, на Западе такое решение суда никого особенно не удивило бы: в Испании, например, за распространение порочащих недостоверных сведений легко можно угодить в тюремную камеру, где, точно так же, как и у нас, вместе с другими заключенными сидят больные туберкулезом и СПИДом. В конкретных же российских условиях данное решение суда означает разорение газеты и ее ликвидацию.
Другой случай — совсем недавний. Не менее известный еженедельник опубликовал статью, в которой утверждалось, что некий политик, систематически декларирующий свои религиозные высоконравственные убеждения, якобы замешан в неблаговидных сделках и на самом деле цинично равнодушен к вопросам веры. Политик добился опровержения через суд. Оно вышло под шапкой: «Я не подтирался Библией» (прошу прощения за цитату). По существу, вместо принесения извинений было нанесено новое оскорбление.
В Древнем Риме говорили: чем меньше в обществе нравственности, тем больше в государстве законов и партий.
Смешно, конечно, проповедовать этические принципы тем, кто без тени смущения зачисляет себя в представители «второй древнейшей» и открыто бравирует этим. Равно как и политикам, прибегающим к их помощи. Бороться с заказухой в СМИ примерно то же самое, что бороться с проституцией. Эти явления исчезнут лишь тогда, когда не найдется желающих воспользоваться услугами представителей данных «специальностей». Когда это случится? Не знаю. Я адвокат, а не астролог и даже не специалист в области общественной морали.
В одном из дел подобного рода я представлял интересы известного певца и общественного деятеля Иосифа Кобзона против журналистки Ларисы Кислинской, выступившей с серией разоблачительных публикаций в «Советской России» и других изданиях. После двухлетней судебной волокиты тяжба завершилась примирением сторон.
В деле бывшего министра юстиции Валентина Ковалева, предъявившего иск к еженедельнику «Совершенно секретно» по так называемому банному делу, суд не внял моим доводам. А заключались они в том, что никто не видел подлинника скандальной видеозаписи, равно как никто не признал себя ее автором. Более того, ни один человек не мог подтвердить, что некто на видеозаписи действительно Ковалев. Суд также проигнорировал заключения экспертов, утверждавших: современные компьютерные технологии без труда позволяют вмонтировать изображение любого человека в любой антураж и задать соответствующую динамику движения. Тогда я писал в «Независимой газете», что, может быть, государство проявит интерес к проблеме анонимного компромата только тогда, когда в аналогичном, пикантном антураже появится «человек, похожий на генерального прокурора». И надо же беде случиться — накликал.
Совсем недавно имел место курьезный случай, когда представители известного политика (не стану называть его имени) настойчиво пытались привлечь к ответственности издателя, не имевшего, как оказалось, ни малейшего отношения к обидевшей их публикации. Мне удалось доказать, что их претензии не по адресу, на том дело и закончилось.
Говоря о пресловутой проблеме свободы слова, давайте еще раз задумаемся над известным постулатом Дж. Оруэлла из романа «1984»: «Свобода — это рабство». Видимая свобода средств массовой информации способна обернуться самой разнузданной тиранией в отношении лиц, так или иначе неугодных собственникам тех или иных изданий или телеканалов. Об этом прекрасно сказал в свое время Гюстав Лебон: «Газеты руководят общественным мнением, но сами состоят под управлением нескольких финансистов, направляющих журналистику из своих контор. Могущество их гибельнее могущества злейших тиранов, потому что оно безымянно и потому что оно руководствуется только личными интересами, чуждыми интересам страны».
История показывает, что вседозволенность СМИ способна перерасти в информационный террор, в свою очередь оборачивающийся террором политическим. В эпоху Великой французской революции журналистов называли «генеральными прокурорами фонаря»: дело в том, что именно на фонарях обезумевшая чернь, распаленная «разоблачительными» листками, вешала «подозрительных».
В то же время мелочное регламентирование деятельности СМИ, как правило, является прелюдией к установлению авторитарного режима. Вряд ли кого-нибудь может обрадовать тот факт, что по разделу «свобода слова» Россия оказалась в одном из международных рейтингов где-то между Китаем и Туркменистаном. Чрезмерные ограничения деятельности журналистов порождают реакцию в виде различных уловок, позволяющих обойти закон, и, соответственно, повышают «цену вопроса». Что мы и наблюдаем в период нынешних думских выборов: избирательный закон благополучно обходят, а стоимость заказных публикаций, по некоторым сведениям, заметно возросла по сравнению с периодом, предшествующим принятию данного правового «шедевра».
Я знаю многих журналистов, которые ни за какие блага не станут публиковать анонимный компромат, оскорбления и прочую грязь. Но все же не будем лукавить: так называемая разоблачительная журналистика в России стала чрезвычайно прибыльным бизнесом, особенно в период выборов, и никакие драконовские меры здесь не помогут. Слишком уж все на виду. Отдельные, правда, крайне немногочисленные адепты данного жанра, еще недавно донашивавшие потертые джинсы, сегодня без тени смущения позируют на обложках глянцевых журналов на фоне роскошных вилл, яхт и прочих атрибутов красивой жизни, назойливо подчеркивая при этом свою любовь к правде, добру и справедливости. Как писал в свое время Василий Кириллович Тредиаковский: «Не странно ли быть добродетели столь увеченной успехом?»
Вот только что делать жертвам этой «добродетели»? Статья 23 Конституции РФ гарантирует каждому гражданину защиту чести и доброго имени. В свою очередь, Гражданский кодекс РФ (ст. 152) устанавливает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения сведений, порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию, если распространивший эти сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
Великий адвокат Федор Никифорович Плевако говорил: «Честь — это весь человек». Отними у человека честь, и он перестает существовать как личность. Возникает законный вопрос: поддается ли ущерб, нанесенный чести и достоинству, какой-либо материальной оценке? Иными словами: сколько именно нужно денег, чтобы загладить моральные страдания, причиненные жертве компромата? Приведу два примера. В феврале 2002 года районный суд Москвы удовлетворил иск председателя одного из краевых судов к известному еженедельнику о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также о компенсации морального ущерба. Речь в статье, помещенной в еженедельнике, шла о том, что судья якобы живет не по средствам: носит дорогие часы, отдыхает за границей, строит особняк и т.д. Суд решил, что большая часть этих сведений действительности не соответствует. Удивление и возмущение журналистского сообщества вызвало, однако, не само это решение, а та сумма, в которую был оценен моральный ущерб судьи — 30 млн. рублей, по курсу того времени — 1 млн. долларов.
Наверное, на Западе такое решение суда никого особенно не удивило бы: в Испании, например, за распространение порочащих недостоверных сведений легко можно угодить в тюремную камеру, где, точно так же, как и у нас, вместе с другими заключенными сидят больные туберкулезом и СПИДом. В конкретных же российских условиях данное решение суда означает разорение газеты и ее ликвидацию.
Другой случай — совсем недавний. Не менее известный еженедельник опубликовал статью, в которой утверждалось, что некий политик, систематически декларирующий свои религиозные высоконравственные убеждения, якобы замешан в неблаговидных сделках и на самом деле цинично равнодушен к вопросам веры. Политик добился опровержения через суд. Оно вышло под шапкой: «Я не подтирался Библией» (прошу прощения за цитату). По существу, вместо принесения извинений было нанесено новое оскорбление.
В Древнем Риме говорили: чем меньше в обществе нравственности, тем больше в государстве законов и партий.
Смешно, конечно, проповедовать этические принципы тем, кто без тени смущения зачисляет себя в представители «второй древнейшей» и открыто бравирует этим. Равно как и политикам, прибегающим к их помощи. Бороться с заказухой в СМИ примерно то же самое, что бороться с проституцией. Эти явления исчезнут лишь тогда, когда не найдется желающих воспользоваться услугами представителей данных «специальностей». Когда это случится? Не знаю. Я адвокат, а не астролог и даже не специалист в области общественной морали.
